Воспоминания

1919 - Первое впечатление от Одессы. (Письмо в редакцию Максимилиана Волошина)

Я приехал в Одессу, как в последнее сосредоточие русской культуры и умственной жизни¹. Приехав, естественно, простудился, пролежал две недели и, выйдя в первый раз, стал свидетелем такого происшествия:
В одном из больших домов, со многими флигелями и сотнями квартир, около 5 часов дня, я искал знакомую семью. Путеводительницей моей в этом лабиринте была молоденькая барышня. Она позвонила у дверей квартиры, в которой наниматели комнаты — мои знакомые. Дверь полуоткрылась, и послышался заспанный генеральский бас хозяина квартиры:
— Только что лег спать... Неужели нельзя, когда приходят к моим жильцам, не будить меня?
Моя спутница отвечала:
— Будьте добры обращаться с этим к вашим жильцам. Они дома?
После этого раздался громкий удар захлопнутой двери и крик моей спутницы, махавшей окровавленной рукой, по которой пришелся удар дверью.
Генерал-квартирохозяин пихнул ее, ни слова не говоря, в грудь и захлопнул дверь.
Все это произошло так быстро и неожиданно, что я, стоявший в трех шагах на площадке лестницы, не успел физически принять никакого участия в происшедшем, а когда я снова стал звонить и стучать в дверь, то она больше не открылась.
Когда я нашел дворника, то он устало махнул рукой: было ясно, что истории с генералом ему давно надоели. Впрочем, он посоветовал обратиться в ближайший полицейский пост. Там моей спутнице сделали перевязку, но наотрез отказались идти к генералу составлять протокол о происшедшем.
Я в глубоком недоумении. Стараясь объяснить себе психологию генерала, я пытался оправдать его действия «святою трусостью». Но он никак не мог принять мою спутницу за «налетчицу», этому не соответствовал час дня, а сама она уже не раз бывала у него в квартире. Нет — ему просто хотелось спать...
У меня возникает целый ряд вопросов:
Может быть, одесские налетчики оклеветаны и, чтобы иметь возможность корректно разговаривать с квартирохозяином, необходимо прежде вставлять в приоткрывшуюся дверь дуло револьвера?
Неужели немецкие списки, по которым истреблялось русское офицерство, были так систематично и хорошо составлены, что туда были внесены только действительно ценные и благородные люди?
Где и какими путями надо искать законной управы против таких странных людей, калечащих барышен за то, что не вовремя позвонили в их квартиру, как генерал К-ов², хозяин квартиры № 4, в доме № 3, по Пироговской улице?
Я прошу сведущих и тактичных людей Одессы осведомить меня об обычаях и нравах этого «последнего культурного центра России».

(Публикуется по:
Волошин. М.А. Путник по вселенным/
Сост., вступ. ст., коммент. В.П. Купченко и З.Д. Давыдова. -
М.: Сов. Россия, 1990. ? С. 152-153.)

Впервые опубликовано в газете «Одесский листок» (1919.—№ 57.—3 марта.— С. 2).
¹ Приезд Волошина в Одессу (из Севастополя) состоялся 21 января 1919 г. Остановился поэт у своих парижских друзей Цетлиных, на Нежинской улице, дом 36. Одесса в это время была занята Добровольческой армией и войсками Антанты (французы, греки, поляки, сербы и т. д.). Обстановка в городе обрисована в докладной записке деникинского полковника Николаева (Красный архив.—1931.—№ 45): «После падения гетмана и распространения петлюровщины на всю Украину, Одесса сделалась главнейшим политическим центром на юге России. <...> Сюда съехались видные представители всех русских политических партий и организаций, различные общественные деятели, промышленники, финансисты, торговцы, землевладельцы, целые тучи всевозможных спекулянтов, множество видных чиновников старого режима и гетманских... Этот громадный наплыв большей частью богатых и совершенно свободных людей создавал крайне нездоровую атмосферу всевозможных толков, слухов и панических настроений и, безусловно, ухудшал и без того нелегкое положение». Но все это не мешало активной культурной жизни Одессы: выходило более 20 газет, с десяток журналов, работали театры, кабаре, постоянно устраивались литературные вечера. Из литераторов в Одессе в это время находились: Иван Бунин, Эдуард Багрицкий, Алексей Толстой, Леонид Гроссман, Валентин Катаев, Юрий Олеша, Тэффи, Е. Ю. Кузьмина-Караваева и многие другие.
² В черновом наброске указана фамилия генерала: Кузнецов.

Максимилиан Волошин. Акварель.

Пейзаж Максимилиана Волошина.

Акварель Волошина.

1930 - История Черубины

Я начну с того, с чего начинаю обычно,— с того, кто был Габриак. Габриак был морской черт, найденный в Коктебеле, на берегу, против мыса Мальчин. Он был выточен волнами из корня виноградной лозы и имел одну руку, одну ногу и собачью морду с добродушным выражением лица...

1932 - Записи 1932 года. Мое последнее пребывание в Париже. (1915-1916).

Во время войны. Я выехал из Коктебеля 6.07.1914 ст[арого] ст[иля], т. е. приблизительно за неделю до объявления войны. Война в нашем летнем уединении никак не предчувствовалась. Только в человеческих отношениях творилось нечто невообразимое. Расторгались необычайно крепкие связи и браки, незыблемые по 20—30 лет. Да Алехан (Толстой) рассказывал: «Когда я ехал сюда, то в вагоне студент говорил, что этим летом война неизбежно будет».

1932 - Записи 1932 года. О Мандельштаме, Эренбурге и других.

Возвращаясь мысленно к той осени 1919 г., я вспоминаю, что у нас зимовали Мандельштам, Эренбург и Майя. Майя была с матерью. Мать — трогательная маленькая старушка-француженка.