Максимилиан Волошин Максимилиан Александрович Кириенко-Волошин  

Аудиостихи




Главная > О творчестве > Проза > Художественная критика


 

Художественная критика




 

1919, конец - 1920, начало - Искусство в Феодосии

Феодосия — город контрастов.
Кажется, нет <среди> русских городов города, менее живущего художественной жизнью, чем она.
Нельзя себе представить театральной публики более неблагодарной, художественно и архитектурно более без­вкусной, чем богатое феодосийское мещанство1.
Екатерининская набережная с ее дворцами в стиле турецких бань, Публичных домов и лимонадных киосков, с ее бетонными Эрехтейонами, гипсовыми «Милосами», голыми фисташковыми дамами с декадентских карт-посталей представляет совершенно законченный «Музей Дурно­го Вкуса».
Большевики и анархисты, в руках которых Феодосия побывала дважды2, не захотели оказать ей единственной услуги, на которую были способны: они не взорвали этих вилл.
Не думаю, чтобы этим тонким и злым способом они хотели наказать буржуазию, сохранив ее позор на будущие времена,— нет, они сами находились под обаянием мону­ментальности этих построек: мещанин мещанина чует издалека.
Мещанство «Пролетариата» благоговеет перед мещан­ством «Буржуазии», и идеал комфорта и роскоши, воп­лощенный в типе первоклассного отеля, станционного буфета и пароходной кают-компании, туманит воображе­ние обеих сторон, так неудачно и не вовремя поссорив­шихся из-за дележа жизненных благ.
Единственная реальная услуга, оказанная большевика­ми городу,— удаление безобразного памятника Александ­ру III3 — была ими совершена отнюдь не из эстетических соображений и не из уважения к личности покойного императора, а из дурацких политических антипатий.
Когда феодосийские мещане поголовно бежали из города перед вторым пришествием большевиков, я, опа­саясь полного исчезновения зоологического вида и желая использовать тот авторитет и уважение, которое мне доставили среди большевиков мои стихотворения «Брест­ский мир» и «Святая Русь», пытался суфлировать «Про­леткульту» идею об устройстве на Екатерининском проспекте «Национальн<ого> парка».
Я рекомендовал сохранить один из дворцов во всей его неприкосновенности внутренней обстановки, выкрасть где-нибудь на Кавказе чету бежавших буржуев и поселить их, как Адама и Еву, в этом идеальном раю мещанства, чтобы сохранить их семейный и хозяйственный быт для на­глядного сравнения с формами грядущего пролетарского рая.
Большевики, занятые политич<еской> суетой и Владиславовским фронтом, к сожалению, не оценили всего социально-педагогического значения моего предложе­ния.
К счастью, приход добровольцев, которые привезли с собою всех представителей временно исчезнувшего вида, снова превратили Екатерининск<ий> проспект в живой музей, своими богатствами и научной полнотой способный соперничать с самой Аскания-Нова.
Потому что в Феод<осийском> питомнике, по отзывам специалистов, были выведены совершенно новые виды «буржуев-спекулянтов», как по совершенно новым прие­мам работы, так и по своей прожорливости.
Очевидцы и пострадавшие на Кавк<азском> побе­режье рассказывали мне с восторгом и ужасом о «мерт­вой хватке» феод<осийских> спекулянтов, как они купи­ли тот пароход, на котором бежали, и успели его два раза перепродать с чудовищным барышом, не дойдя до места назначения; как один из них изобрел жидкость для вос­становления утраченной молодости керенских кредитных билетов и, скупив за бесценок партию бракованных бума­жек, нажил миллионы: весь Кавказ еще два месяца спустя гудел стонами и легендами.
Казалось бы, откуда такому деловому и передовому го­роду, как Феодосия, иметь свое искусство и свой стиль.
А между тем в ней есть и то, и другое.
У старой Феодосии есть своя архитектурная физионо­мия, сохранившаяся кое-где на Итальянской, в старых до­мах, с аркадами, в кварталах, идущих по направлению к Карантину, в Караимской слободке около Митридата, наконец, в самом Карантине4.
Есть у нее и еще большее, чем архитектурн<ое> лицо: Феодосия, может быть, единственный из провинциальных городов России, который может гордиться, что она является родиной целой школы живописи, которую мы вправе называть Киммерийской5. Это ее роднило бы с маленькими, городками Средней Италии, если бы в ней сохранялись материальные памятники ее искусства.
Но, к сожалению, кроме галереи Айвазовского, в ко­торой собраны самые плохие произведения этого большого мастера, то есть все те, которые остались непроданными при жизни его, и нет ни одной картины его творческого рас­цвета,— кроме этой галереи, только компрометирующей память великого мариниста,— нет ничего. Ни в одном пуб­личном здании вы не найдете ни одной картины Куинджи, Лагорио, Богаевского, Латри, Шервашидзе — художни­ков, которыми Феодосия вправе гордиться, но о которых она часто даже не подозревает.
Помню, как в одном из первых газетных листков, из­дававшихся в Феодосии, была помещена заметка: «По слухам, известный русский художник Богаевский собира­ется переселиться на постоянное жительство в Феодосию». Редакция газеты не подозревала, что Богаевский родился в Феодосии <и> в течение всей своей жизни <в> ней жил.
Зато в частных домах Феодосии встречается очень мно­го ценных произведений живописи. Айвазовский оставил здесь после себя целую школу копиистов и подражателей, и в редком из старых феодосийских домов не хранится «подлинный Айвазовский». А таковой, будь он и плох для музея — для частного провинциального дома все же очень большая роскошь.
Здесь же можно часто встретить произведения таких чисто крымских живописцев, не выходивших за пределы Крыма и не вошедших ни в один музей, как Феслер и М. М. Петров6. Так же можно найти Лагорио, Богаевского, Латри. Все эти картины распространялись в порядке се­мейственном — подарков и сувениров.
Т. о. за внешним художественн<ым> бесплодием Феодосии, за ее показным, бьющим в нос безвкусием, в глубине ее таится богатая и щедрая историческая подпочва.
В дальних углах, в старых кварталах, построенных на благородных итальянских фундаментах, продолжается в молчании творческая работа, о которой богатые мещане, строящие себе роскошные особняки, к счастью своему и спокойствию, даже не подозревают.
Мнением крупных русск<их> художников, живущих в одном с ними городе, они не интересуются. Когда перед войной был поставлен на очередь вопрос о постановке па­мятника Айвазовскому, «отцы города» и не подумали обратиться к ним за советом, а втихомолку, на свой страх и риск, заказали известному кукольных дел мас­теру — Гинсбургу7 — соответственную куклу феодосийского патриарха.
Поэтому, когда в Феодосии возникает новое Художест­венно-литературное общество, ему каждый раз приходит­ся считаться с очень трудной и ответственной задачей: клиентуры у них не может быть иной, чем местное богатое мещанство, которое должно оплатить все расходы по пред­приятию; а художественный уровень, до которого они должны дотянуться, определяется тем высоким градусом напряженной творческой работы, которая ведется в уеди­ненных мастерских.
Соединить эти концы, разумеется, невозможно.
Но тем не менее, пожелаем Литературно-художествен­ному кружку8 всяческого успеха.
Он начинает хорошо и удачно и, кажется, избрал вер­ный путь.
Он имеет свой орган «К искусству», украшенный таки­ми литературными именами, как Поликсена Сергеев­на Соловьева, Вересаев, Марина Цветаева, Аделаида Герцык, София Парнок, Мандельштам, Андрей Соболь и пр.
Он будет иметь собственное художественно-украшен­ное помещение. Нельзя не приветствовать выбора худож­ника, которому кружок доверил роспись своего помеще­ния.
В. В. Бобрицкий является одним из самых талантливых молодых художников Юга России. Он мастер харьковского союза «7» и известен широко, как оригинальный и опытный театральный декоратор.
Из больших театральн<ых> постановок ему принад­лежат ремизовская «Трагедия об Иуде принце Искариотском» в театре «Студия», «Король без венца» Буэлье9 в Большом Драматическом, ибсеновский «Брандт» и клоделевский «Обмен» в Камерном Театре, на­конец, так нашумевшая глаголинская постановка ван-лерберговского «Пана» в Драматическом театре. На­конец, ему же принадлежит роспись Дома Артистов в Харькове.
Это настоящий стенной мастер, крепко чувствующий цвет, форму и материал; в отличие от большинства моло­дых он «грамотен», он умеет хорошо проникаться стилем и обладает широким диапазоном стилей, начиная от «ку­бизма», «лубка», «подноса», «иконы» и кончая итальянск<им> примитивом и строгой академией.
Роспись подвала Литературно-художественного круж­ка10, эскизы которой мне довелось видеть, будет выдержа­на в стиле персидских миниатюр и будет представлять для Феодосии истинно художественное приобретение, когда будет закончена.
Вот если после открытия своего подвала Литературно-художественному кружку удастся взять феодосийского буржуя за горло и заставить его замазать в своих «Вил­лах» мазню доморощенных маляров и дать вновь распи­сать таким декораторам, как Бобрицкий и его постоянный помощник и сотрудник скульптора Цибис11, да заставить их покупать картины таких мастеров, как Богаевский, Латри, Хрустачев — перечисляю тех, кто сейчас живет и работает в Феодосии,— то это будет действительно неоценимая услуга, оказанная городу.
Но думаю, что этого результата можно достичь только физическим насилием.
Дай Бог всякого успеха этому предприятию!

 

(Публикуется по:
Волошин. М.А. Путник по вселенным/
Сост., вступ. ст., коммент. В.П. Купченко и З.Д. Давыдова. -
М.: Сов. Россия, 1990. ? С. 153-158.)
Подготовлено при содействии http://elstudy.ru/

Статью можно датировать концом 1919 — началом 1920 г.
1 В своем отчете заведующий секцией Охриса г. Феодосии худож­ник Г. А. Магула в феврале 1921  г. свидетельствовал:  «Большинство покинутых домов эмигрантов отличается на редкость антихудожествен­ным   убранством — дешевые   картины   в   широких   золоченых   рамах, копии Айвазовского и рыночная мебель — вот приблизительно обстано­вка покинутых квартир»  (Дом-музей М. А. Волошина, А. 1089).
2 Имеются в виду периоды с 2 января по 29 апреля  (Республика Таврида)   и  с 21   апреля  по   19 июня   1919 г.— когда  Феодосия была советской.
3
 Памятник Александру III был установлен в Феодосии в  1896 г. по модели скульптора  Р.  Р.  Баха   (1859—1933). «После революции,— как сообщали «Одесские новости»,— у памятника стали происходить частые эксцессы. Сначала группа студентов наклеила плакат с надписью «Позор Феодосии». <...> 20 июня вечером у памятника вновь был созван митинг, организованный матросами пришедших транспортов и находившимися в порту преображенцами» (1917.—№ 10 453.—28 июня). 22 июня 1917 г. памятник был сдернут с пьедестала матросами-анархис­тами и отправлен в переплавку.
4 Феодосийский   карантин   располагался   в   стенах   средневековой генуэзской крепости, по соседству с портом.
5 К киммерийской школе живописи Волошин причислял И. К. Айва­зовского  (1817—1900), А.  И.  Куинджи   (1841 — 1910), Л.  Ф. Лагорио, К. Ф. Богаевского (1872—1943), М. П. Латри (1875—1935), А. К. Шервашидзе   (1867—1968),  А.  И.  Фесслера   (1826—1885),  А.   В.   Ганзена (1876—1937) —уроженцев  или  «приемышей»  восточного  Крыма.  От­носил он к этой «школе» художников-киммерийцев и себя.
6 Петров Михаил Митрофанович (1841 —1903)— полковник погра­ничной стражи, художник и изобретатель. Отец А. М. Петровой, много­летнего друга Волошина.
7 Гинцбург Илья Яковлевич (1859—1939)—скульптор, академик живописи. 19 мая 1925 г. Волошин писал С. А. Толстой (Есениной): «Гинсбурга я знаю и с удовольствием приму. Но должен тебя предупре­дить, что считаю его, как скульптора, крайне бездарным. Сейчас он хлопочет,   чтобы   в   Феодосии   поставили   памятник   Айвазовского   его работы — памятник   очень   неудачный».    Памятник   был    установлен перед галереей Айвазовского лишь в 1930 г.
8 Феодосийский  литературно-артистический  кружок — сокращенно ФЛАК, возник осенью 1919 г. Первый номер альманаха «К искусству!» пока  обнаружить не удалось;  второй  номер  был  выпущен   10 ноября 1919 г. (редакторы Ардатов, Гейман, Плоткин).
9 Буэлье  Сент-Жорж  де   (1876—1947)—французский  драматург, поэт, вождь «натюристов».
10 Подвал ФЛАКа находился на углу улиц Земской и Новой (ны­не улицы Карла Либкнехта и Кирова, здание не сохранилось).
11 Цибис сделал портрет Волошина, который в 1921 г. был выставлен в Константинополе (Зарницы (София).—№ 25.— С. 27).


Рисунок М.А. Волошина

Рисунок М.А. Волошина

Рисунок М.А. Волошина




Перепечатка и использование материалов допускается с условием размещения ссылки Максимилиана Александровича Волошина. Сайт художника.