9. 5 декабря. Среда.
С приездом Адели Герцык снова возврат к старому. Башня... Вячеслав... Судак. То, о чем я с ужасом думал летом, все было. Судак представляется мне городом, охваченным пламенем и революцией. А. Г. бледна и измучена, как человек, бывший в горне катастрофы, и спасшийся.
- "У меня нет дома. Мне больше нельзя вернуться в Россию. Я оторвана от всего. Женя, верно, тоже покинет дом..."
Вячеслав, как огонь, входит в дом и сжигает его. На него можно глядеть только в телескоп, как на звезду, охваченную катастрофой, но горе тем, которые приближаются к нему. В среду у меня был целый вечер разговор с Александрой Васильевной. Это был напряженный, бурный и бодрый натиск ясной и земной жизни. Она много раз называла меня дураком. И это было хорошо. В ее словах встал другой лик Вячеслава, искаженный, но живой. Но я к этому Вячеславу не испытывал ничего. Он был слишком далек. Но Вячеслав, который говорил С. в Петербурге, сейчас же после моего отъезда из Башни: "Какой он муж... это все уже давно кончено", - он уязвил меня глубоко, как предательство. Что он презирал меня все время, я это знаю. Но оскорбляет меня это отсутствие такта.
 Ташкент |  Волошин Максимилиан. Пейзаж. |  Рисунок М.А. Волошина |