1. 11 апреля.
Страстная пятница. Ряд гостей. Сперва Чулков. Потом Гржебин* с предложением лекций, потом Девочка*.
Идя на Башню, заказываю лилию, которую Аморя просила послать Вячеславу. Застаю всех к концу обеда.
"Какие новости?" - тревожно упирая, спрашивает Вячеслав. (Это об Аморе...) "Никаких". Общий разговор - о новых предприятиях: сборниках, антологиях и т. д. Чтение моего фельетона "Похвала моралистам"*. Приезжает Евгения*. Разговор с Анной Рудольфовной. Потом у Вячеслава.
"Макс, хочешь пробыть 10 минут со мной наедине? Ты понял, почему я спросил тебя? Мы с Анной Рудольфовной почти одновременно имели виденье. Я видел Маргариту в вагоне. Я думал, что ты, может, получил телеграмму о ее выезде. Я просил Анну Рудольфовну написать ей от моего имени - я написал, и она переписала мои точные слова о том, что я хочу видеть, но не могу звать... Ты уедешь в Париж. Прикоснешься к старым камням. Ты должен стать чистым лириком, написать большой цикл лирических стихотворений. Перевоплощать все, что ты пережил за эти годы, - всю "сказку". Потом тебе еще остается вся готика. Импрессионизм в "Париже" я не люблю. Ты должен теперь подойти изнутри. Не писать картинки, как заезжий русский живописец. А Париж через тебя начнет говорить.
Мне рисуется твое будущее: ты вернешься к оккультизму, вернешься блудным сыном, растратившим богатства, и будешь работать на винограднике. У тебя не хватало одного. Ты не был пронзен религиозной верой".
После говорит о Люцифере*, нашедшем свое примирение в христианстве, в христианском поцелуе. Но размах уходит глубже. Возникает необходимость богоборчества. "Семя главы сотрет главу змея"*. Конечно, это и о законе жертвы. Но здесь есть фаллический символ.
 Ташкент |  Волошин Максимилиан. Пейзаж. |  Рисунок М.А. Волошина |